Как нью-йоркская предпринимательница сделала чат-бот умершего московского друга. Здоровые привычки основательницы Replika Евгении Куйды Евгения куйда

• Насколько сильно влияют последние новости на то, чем вы сейчас занимаетесь? Схлопывание экономики, падение рубля, закрытие ресторанов…
• Мы начали строить все по-русски, потом в какой-то момент просто нажали на кнопку «Стоп» и потратили довольно много времени, чтобы побыстрее перетащить всю систему на английский язык. 19 ноября мы запустили тестовую версию IO в Нью-Йорке, раздав инвайты через TechCrunch и The Next Web, и это самое главное. Наше решение не связано с последними событиями. Просто в России как не было индустрии стартапов до этого, так и сейчас она в нерабочем состоянии. Я походила по каким-то инвестиционным фондам и выяснила, их большая часть не хочет инвестировать в рисковые идеи с большим потенциалом. А хотят более простые и понятные бизнес-модели: если у вас есть бизнес и он приносит доход, мы, может быть, дадим вам еще немножко инвестиций. Если вы продаете дешевые китайские ботинки через интернет, тогда мы вас поддержим, чтобы вы масштабировались и мы заработали страшное бабло.
• Как это? Ведь России пытаются придать репутацию стартап-страны: все это «Сколково» и куча самых разных проектов - от «Островка» и билетных сайтов до Zvooq и Stampsy.
• Смешно, что ты приводишь примеры всех компаний, которые делают мои друзья. Либо Феликс Шпильман (соинвестор «Островка» . - Прим. ред. ), либо Рома Мазуренко (бывший арт-директор «Стрелки», основатель Stampsy . - Прим. ред. ), либо Леша Быстров (дизайн-директор Look At Media , основатель Cirqle . - Прим. ред. ), с которым мы сейчас в Дублине на веб-саммите были.
• Ты хочешь сказать, что проект международного уровня, как Uber , в России с русскими программистами и русскими деньгами не появится?
• Может, появится, но не с русскими деньгами. За последние полтора года я научилась тому, что стартап-индустрия - «old boys club», своя закрытая система авторитетов. Если ты не получишь себе в инвесторы Andreessen Horowitz (калифорнийский инвестфонд, вкладывавший в Instagram и Skype. - Прим. ред. ), Шервина Пишевара (один из создателей Uber. - Прим. ред. ), Шона Паркера (на его счету Napster и Facebook, ведь все смотрели «Социальную сеть» Финчера. - Прим. ред. ) или какие-то классные фонды с именем, то бизнес сложно сделать. Историй про каких-то хакеров, которые дома создают какой-то фантастический продукт, который потом взрывает весь мир, - таких историй давно не было, и их на самом деле фактически нет. Индустрия устроена так, что нужно вкрутиться в какое-то количество людей со связями. Да, ты можешь сам придумать ресторанное приложение - и его скачает, скажем, тысяча человек. Другой вариант, когда ты делаешь ресторанное приложение, но у тебя в инвесторах сидит News Corporation, а в совете директоров - владелец Time Out, и тогда у тебя будет супердистрибуция - и скачают твое приложение миллион человек.
• То есть ваш проект не зависит от того, в каком состоянии находится русский потребитель, как работает наша ресторанная индустрия, ты не зависишь от русского рынка и курса доллара.
• Более-менее так. Есть сравнение: скажем, ты играешь в регби. Можно играть в регби в России , в которой никто не играет в эту игру, но если ты хочешь профессионально заниматься этим спортом, то надо играть в регби там, где им серьезно занимаются.

• Так и кто вас в итоге финансирует?
• У нас есть первый инвестор, который вообще в принципе в нас поверил и дал нам фантастическую возможность заниматься тем, чем мы занимаемся, - вот кто настоящий визионер. И вот теперь появился еще один человек, который сказал: «Черт, это жутко талантливые дети». Это настоящий дотком-сарвайвер, который создал компанию когда-то в Англии, продал ее за миллиард с небольшим долларов и с тех пор сделал еще две очень успешные большие компании.Это Брент Хоберман , основатель lastminute.com, он нам очень близок, потому что все проекты, которыми он занимался, были про то, чем заняться в последний момент, куда полететь, чем развлечься. Мы у него одни - другими стартапами в таком режиме он не занимается, и в этом самый кайф.
• Как вы нашли своего бизнес-ангела? Можно вкратце предысторию? Насколько я понимаю, у тебя была компания, работающая над приложениями для коммерческих заказчиков?
• Когда-то давно мы делали банк для одной русской телекоммуникационной компании. У нас был внутри такой маленький исследовательский департамент, который как раз занимался решением проблемы коммуникации. Мы думали, как бы нам сделать банк, который разговаривает с тобой через текстовые сообщения. Собственно, мы закончили проект с банком и оставили себе эту технологию общения, решив применить ее для чего-то еще. Применили к тому, чем я занималась: я писала про рестораны , мне это было близко. К тому же я подумала, что идеальный тревел-гид - это человек, который с тобой разговаривает, советует классное место, и мы это захотели воссоздать. Год мы работали, буквально опустив головы в мониторы. Потом поехали в Сан-Франциско делать презентацию. Нашли много научных советников, потому что мой партнер Филипп Дудчук - лингвист и кандидат наук.
• Он, собственно, придумал вашего робота?
• Да, вместе с нашей командой. Его история такая: он работал в РИА «Новости» и делал там большой проект про извлечение смысла из всяких новостей - семантический анализ текста. Нас с ним познакомил общий друг, я встретила лингвиста - представителя довольно специфической профессии, в которую обычно идут ну такие аутисты-социофобы слегка. А Филиппу стало интересно заниматься именно венчуром между наукой и развлечением, и мы с ним потихоньку подружились и решили сделать собственный проект. На следующем этапе мы поехали на битву стартапов TechCrunch. Это было, наверное, самым главным событием в нашей истории. Мы мечтали там оказаться, потому что все смотрели сериал «Силиконовая долина». Там сложный конкурс: выбирают 15 проектов из полторы тысяч. Нужно три раза летать в Лондон на репетиции, на это уходит много денег на нашем уровне.
• Ты тратила свои деньги?
• Билеты EasyJet за 7000 р. позволили нам три раза слетать в Англию. После нашего участия в TechCrunch нам написали почти все европейские инвесторы. Так мы познакомились с Брентом и разными фондами. Это как карабкаться по социальной лестнице в новом городе или в новой индустрии - надо со всеми познакомиться.

• Любимый вопрос «Афиши», который ты наверняка сама задавала: зачем вы это сделали? Собственно, почему ресторанный робот? Ведь сейчас под влиянием соцсетей именно личная рекомендация стала цениться в институте экспертизы, а у вас рекомендации дает машинка. Пускай и довольно живая.
• Как я выбираю ресторан сейчас? Я не говорю про Москву, в которой у меня есть друзья и я могу спросить у них, где сейчас классно. В других городах я иду в Yelp, Foursquare, Urbanspoon, изучаю рецензии Time Out. IO - то же самое, только наша штука обрабатывает для тебя всю существующую информацию и дает тебе финальный ответ. Плюс у нее есть личный подход, она окрашивает информацию в определенные цвета, потому что уже знает что-то про тебя. На основе общения с тобой она ведет бесконечную базу о твоих предпочтениях и предлагает умный выбор. Ты можешь сказать: «Я не люблю суши». И тогда мы не будем тебе больше предлагать суши-места. Люди в разговоре сообщают гораздо больше о себе, чем они говорят сайту «Афиша» , например. Мы знаем, что они не едят еду с глютеном, что они вегетарианцы или любят рестораны для модников.
• Какая база ресторанов и рецензий должна быть в городе, чтобы ваша система начала эффективно работать? Я так понимаю, что московского количества не хватает.
• В Москве все-таки немножко другая ситуация: тут, если мы ходим в рестораны, то, скорее всего, все их знаем. С другой стороны, я лежала в больнице в Измайлово и спросила IO, куда мне сходить рядом, в итоге за мной заехал друг и мы отправились в какое-то итальянское заведение - единственное пристойное на районе. То есть сразу сработала фильтрация, потому что IO знает о моей нелюбви к этническим и сетевым ресторанам. В результате я получила то, что хотела, и там было вкусно, особенно после больничной столовой.
• С какой базой работает московский IO. У тебя есть редакция? Кто следит за работой базы?
• Есть. У нас есть редакция, но вся информация собирается автоматически - Yelp, Foursquare, afisha.ru. Плюс обзоры критиков: в Нью-Йорке это The New York Times, New York Magazine, Eater.

• То есть кроме робота вы изобрели анализатор больших данных, который умеет раскладывать и систематизировать различную информацию.
• Да, а еще подсовывать правильные цитаты. То есть если ты спросишь у IO, кто ходит в Door 19, он сможет ответить, что сюда ходят адские богачи, потому что у всех остальных сейчас в Москве денег нет. Дальше мы дадим такую цитату из Foursquare, по которой ты составишь представление о еде или интерьере. Мы анализируем информацию, которая есть в открытом доступе, анализируем данные, которые пользователь дает про себя, и буквально пытаемся поставить одно в другое, выдав результат. А в середине IO лежит наше сердце - диалоговый менеджер, который ведет с тобой разговор.
• Вы решили проблему, по которой Siri кажется жутко тупой?
• Siri не пытается с тобой разговаривать. Она пытается ответить на одну твою команду и дать тебе какое-то решение. Ты десять раз задашь один вопрос и получишь на него один и тот же ответ, а разговоры, как в фильме Спайка Джонза «Она», не пытается сделать никто. IO на каждый вопрос, где мне поесть, может отвечать по-разному - в зависимости от района, твоих предпочтений, времени. Она самообучающаяся. Это очень сложный технологический продукт, нас западные инвесторы называют deep tech company, то есть компания глубокой технологии, которой еще долго предстоит развиваться. Моделировать разговор - такого не делает никто!
• То, что это глубокая технология, и то состояние, в котором IO сейчас можно протестировать, значит, что мы не скоро сможем с ней поговорить как друг с другом?
• 19 ноября мы запустились в Америке. Как я уже говорила, это закрытая бета-версия на 300 человек. В Москве мы планируем до весны 2015 года выйти уже в App Store, потому что русский продукт лучше сделан.
• А вы не боитесь, что все-таки рановато, и на теперешнем уровне развития IO приложение может не прозвучать так же, как Secret. Все поиграются неделю, выйдет пара осмысляющих текстов про продукт, и про него забудут?
• У нас много запланировано функций, которые выведут IO на новый уровень. Я при этом все равно думаю, что в Москве рынок ресторанных рекомендаций очень ограничен, здесь ресторанный потребитель уже очень эрудированный, ему не нужны никакие советы. В Нью-Йорке поиски ресторана, чтение и написание на него отзывов превратилось в городской спорт. Ты каждую неделю можешь открывать для себя какое-то интересное место в новом районе. А в Москве все ходят в один-единственный ресторан, его и обсуждают. Ну хорошо, в три ресторана. И IO, конечно, не совсем для Москвы. Тем не менее мы все равно выложим приложение в русский App Store.
• Как робот понимает какие-то нюансы, связанные с богатством русского языка? Разницу между словами «душистый», «духовитый», «духовный», «душный» по отношению к еде он различает?
• Между чем-то понимает. Между чем-то нет. Но потенциал у IO огромный. Эта история даже не про год, и не два, и не три. И не про рестораны, а про путь разных вертикалей - это можно переключать на театр, на кино, на все что угодно. Наша главная идея была в том, чтобы сфокусироваться на одной вертикали, тогда получится классный разговор. Потом мы доказали себе действенность этого концепта - осталось, чтобы наши пользователи смогли нам доказать, что это работает именно так, как мы запланировали. А следующий шаг - применить IO к другим вертикалям от поиска гостиниц до выбора кино.

• Если говорить о твоем опыте в качестве ресторанного критика, насколько IO является твоим ответом тому, как тебя воспринимали рестораторы и читатели? Дескать, вам не нужен критик - вам нужен робот!
• Ну я, конечно, никогда так не думала про это, но действительно мне до сих пор не хватает общения, как когда я тебе пишу: «Куда все ходят?» И ты мне говоришь, куда все ходят.
• Никуда. В Москве больше нет «всех», и это главное изменение в индустрии, произошедшее с твоего ухода из профессии. Сможет ли робот так же ответить, как я?
• Никуда, окей. Это тоже ответ. Сможет! Допустим, ты приезжаешь в город Даллас и спрашиваешь у нее, куда здесь все ходят. Она ответит: «Мы в Далласе! Никуда! Здесь такой темы нет!» Мне до сих пор кажется, что про рестораны надо говорить только так - относительно их важности или незначительности для условных «всех». Обидно, что этого до сих пор никто не сделал. Все эти рецензии с обсуждением еды работают гораздо хуже, чем разговоры о том, что «хот», где сейчас бьется жизнь и энергия.
• Просто рестораны в определенный момент развития индустрии досуга встроились в систему развлечений, как кино, театр или выставки. Появилось два больших экспертных веса: один связан с пониманием предмета, и этой темой занимаются профессиональные критики, а другой связан с субъективным ощущением от места, и его определяют так называемые лидеры мнений. У тебя может быть жутко популярный ресторан с ужасной кухней и мерзким обслуживанием. И, собственно, создавая IO, ты заявляешь, что в будущем умрет ресторанная критика, всем будет управлять система пользовательских рецензий? Что, собственно, ждет индустрию?
• Слушай, мне кажется, что уже сейчас ресторанная критика волнует только ресторанных критиков и рестораторов. У меня есть любимый сайт theinfatuation.com в Нью-Йорке. Это два бывших музыкальных продюсера, которые ведут блог про рестораны, - они пишут про места как пользователи, и получается бесконечно смешно. И про еду, и про публику - такой правильный микс. У них вся рецензия на какое-нибудь дурацкое дорогое место может быть выстроена из насмешек над женщинами на каблуках. Дескать, хотите поржать над этими адскими европейскими телками - вам сюда. Они думают про ресторан как про социальную вещь.
• В ресторане действительно можно больше представлений об обществе почерпнуть, чем отправившись, скажем, в кино.
• Да, и рассуждать о ресторане, только описывая его еду, - это неправильно. Я всегда так считала и думаю так до сих пор. То есть мы сегодня съели вкусный ужин в Door 19, но это место все равно про то, что здесь огромные потолки, видно высотку из окна и вокруг нас сидит московская буржуазия.

• Кажется, что сфокусироваться исключительно на еде можно, либо когда собираешься проглотить бизнес-ланч не глядя, либо, выезжая за границу, где ты ничего не знаешь про местную тусовку.
• Сейчас существует довольно много людей, которые любят еду. Но в целом с ресторанами как с дискотекой. Если ты обозреватель клубов, у тебя нет права писать про вечеринки, исходя только из музыки. Диджей, безусловно, важен, но в клуб ты отправляешься за определенным набором компонентов: за музыкой, за людьми, за коктейлями, за весельем. С едой то же самое. Я не пойду в невкусное место никогда, но кроме повара и блюд мне важны интересная публика, интерьер, вид из окна. Мне странно, что до сих пор критики в своих рецензиях рассуждают про тающее во рту телячье бедро.
• Ну ведь этого на самом деле хочет читатель. Когда ты пыталась насадить свой тип светско-социологической критики, людям это не нравилось. Да, они получали удовольствие от злых текстов - всем нравится ненависть, скандалы, - но твои статьи не работали как рекомендация.
• Моей проблемой было то, что я не очень понимала про еду, несмотря на то, что была уверена в своей компетентности. Я правда знаю, где вкусно, где невкусно, потому всю свою жизнь ем в ресторанах. Но при этом я не могу компетентно рассуждать о рецептах и блюдах, выстраивать связи между этим поваром и другими, сослаться на Робюшона, цитировать гид Michelin - что тут говорить, я, например, почти не ем мясо. Вряд ли это простительно для ресторанного критика - но, в конце концов, всем же было очень весело.
• Ты 5 лет назад бросила критику. Есть ли какие-то результаты того крестового похода, объявленному кальянами и суши? Что ты вообще думаешь по поводу московской гастросцены: кого стоит убить, кто недооценен?
• Когда я только начинала писать про рестораны, был только Новиков, и даже Ginza Project еще не было. Все места были одинаковые, дико дорогие. Там не было интересной еды вообще, там не было приятно почти никогда. Это были такие специальные загоны, в которые приходили богачи и развлекались. Изменения совсем не связаны со мной - изменились глобальные тренды, но здорово, что появилась куча энтузиастов, которые просто готовят еду, - типа Crabs Are Coming. Там вкусно, там приятные люди работают, они свое дело любят, не пытаются вынуть любыми способами деньги из посетителей. С другой стороны, есть еще много, куда стоит стремиться, и любопытно, когда мы до этого наконец доедем. Я до сих пор с огромным интересом слежу за появлением новых заведений в Москве, так как считаю, что самое интересное место в городе - это ресторан. Все эти кафе, забегаловки, бары, закусочные - удивительные места, где мы проводим много времени. В Лондоне мы с огромным удовольствием оценили, что такое Зельман сделал в Burger & Lobster . Это такая занимательная антропология: почему людям хочется есть целого лобстера за 20 фунтов и почему за ним стоит очередь? В чем феномен? Наверное, в условиях кризиса и Эболы совсем не к месту задумываться о том, что происходит в ресторанах, но я уверена: еда и общество - очень показательная индикация того, что в жизни происходит.

• А старых героев тебе не жаль? То, что Ginza поскучнела, Новиков уехал из России фактически, Комм…
• Мне кажется, мемуары Комма доказывают, что мы были когда-то правы. Когда мы срывали маски с надутых героев.

Интервью: Карина Сембе
Иллюстрации: Даша Чертанова

В РУБРИКЕ «ОБРАЗ ЖИЗНИ» мы расспрашиваем разных людей про ЗОЖ с человеческим лицом: говорим о важности заботы о себе и приятных способах сделать жизнь комфортнее. Героиня нового выпуска - Евгения Куйда, соосновательница стартапов Luka и Replika . Женя рассказала нам, что она ест, сколько спит и как живёт, чтобы хорошо себя чувствовать.

Евгения Куйда

СОЗДАТЕЛЬНИЦА СТАРТАПОВ LUKA И REPLIKA, 30 лет

Всё прекрасное происходит, когда мы начинаем делать что-то не из страха, а из любви

ХОРОШО СЕБЯ ЧУВСТВОВАТЬ для меня значит комфортно ощущать себя в собственном теле. Точно не значит до изнурения заниматься в спортзале и переживать по поводу еды.

СТАРАЮСЬ НАЧИНАТЬ КАЖДЫЙ ДЕНЬ СО СПОРТА, будь то бег, сёрфинг или тренировочный зал. Но чаще утро начинается с рабочего созвона с командой.

МОЙ ЗАВТРАК ВСЕГДА ОДИНАКОВЫЙ: напротив моего дома продают боулы с кудрявой капустой кале и латте с соевым молоком. Никаких специальных веганских убеждений у меня нет - это просто очень вкусно, быстро и не слишком дорого.

В ЭТОМ ГОДУ Я ЗАНИМАЛАСЬ СПОРТОМ КУДА МЕНЬШЕ, чем обычно. Было слишком много перелётов, работы и общего стресса. Любое путешествие выдёргивает из привычного режима, но я заставляю себя вернуться к распорядку: без спорта не могу нормально себя чувствовать.

В МОСКВЕ Я ЗАНИМАЛАСЬ БОКСОМ в клубе «Октябрь », бегала, ходила в бассейн и играла в футбол. В Сан-Франциско сейчас больше бегаю, хожу в зал с тренером, катаюсь на сёрфе, иногда хожу на кроссфит. Зимой катаюсь на сноуборде, а летом в Москве - на вейкборде и вейксёрфе. Очень нравится кайт, но я редко бываю в местах, где хороший ветер.

САМЫМ НЕПОДХОДЯЩИМ ВИДОМ АКТИВНОСТИ в моей жизни оказался балет. Родители водили меня в секцию, когда мне было три или четыре года, и у меня ужасно получалось.

В ДЕТСКОМ САДУ НАМ ДАВАЛИ МЯСО С КАРТОШКОЙ, я никогда не могла его прожевать - вот с тех пор почти и не ем мяса. Со временем поняла, что хуже чувствую себя, когда употребляю молочные продукты, и тоже перестала.

В САН-ФРАНЦИСКО Я ЕМ ТО, ЧТО ПРОЩЕ ВСЕГО ДОСТАТЬ: здесь это здоровая веганская еда.

КОГДА У МЕНЯ МАЛО ВРЕМЕНИ, я заказываю доставку еды Thistle или Sakara : с утра тебе домой привозят коробочки с едой и можно весь день об этом не думать.

СЧИТАЮ, ЧТО БОЛЬШАЯ ЧАСТЬ ДИЕТ - неэффективный и недолгосрочный способ поддерживать себя в форме. К тому же диеты заставляют нас излишне фокусироваться на еде, а это само по себе неприятно.

ХОТЕЛОСЬ БЫ, ЧТОБЫ ВСЕ МОИ РОДНЫЕ регулярно проходили медицинские обследования. Правда, американской медицине я доверяю чуть больше - не самим врачам, а скорее системе.

НЕДАВНО Я ЗАПИСАЛАСЬ В КЛИНИКУ нового медицинского стартапа Forward . Это такие футуристические клиники, где все чекапы похожи на компьютерные игры. Я сходила один раз и теперь жду, когда они наконец откроются в январе.

Я ПРОБОВАЛА РАЗНЫЕ ВЕЛНЕС-ПРИЛОЖЕНИЯ: TalkSpace для терапии в мессенджере, с Headspace , дневник-трекер Jawbone UP . Но всё забросила - даже пресловутый Nike Running. Видимо, дело в слабой устойчивости внимания.

УЖЕ МНОГО ЛЕТ Я РЕГУЛЯРНО ХОЖУ К ПСИХОТЕРАПЕВТУ. Мне интересно быть пациенткой, видеть то, что со мной происходит в процессе, и при этом находиться в позиции наблюдателя - смотреть на работу терапевта со стороны.

СЛОЖНОСТИ В РАЗНОЕ ВРЕМЯ БЫВАЮТ У ВСЕХ. Для начала важно принять стресс и не пытаться всё время «взять себя в руки».

МЫ ВСЁ ВРЕМЯ ЗАГОНЯЕМ СЕБЯ В КАКИЕ-ТО РЕЖИМЫ И ПРАВИЛА, а это почти всегда приводит к ещё большему стрессу. Если отпустить всё это, возможно, со временем изнутри придёт искреннее желание выйти на пробежку или съесть что-то полезное. Не потому, что ты отказываешь себе в чём-то, а потому, что правда этого хочешь. Всё прекрасное происходит, когда мы начинаем делать что-то не из страха, а из любви.

ЦП узнал у соосновательницы Luka Евгении Куйды - бывшего главного редактора сайта «Афиши» и ресторанного критика издания, - о запуске стартапа в Америке, преимуществах акселераторов, самом стартапе и невозможности вести бизнес в России.

Luka - рекомендательное приложение для поиска ресторанов. Оно запоминает вкусы владельца смартфона и на их основе, а также на основе запросов пользователя, который он отправляет приложению в виде SMS, выбирает для него подходящее кафе или ресторан.

Пользователь может спросить у Luka, есть ли где-нибудь неподалеку хорошая кофейня или мексиканский ресторан, поинтересоваться, какие блюда там стоит попробовать, есть ли в помещении беспроводной интернет - приложение проанализирует отзывы посетителей различных сайтов отзывов (Yelp, Foursquare) и рецензии ресторанных критиков - и подскажет владельцу смартфона ответ на его вопрос.

Проект Luka запустили ресторанный критик и бывший главный редактор сайта «Афиши» Евгения Куйда и бывший сотрудник агентства РИА Новости Филипп Дудчук. Поначалу стартаперы собирались представить такой же сервис в Москве (тогда проект еще носил название IO), но позднее решили переориентироваться на американский рынок.

Приложение Luka стало первым российским стартапом в истории акселератора Y Combinator и получило освещение в американских технических медиа - Wired и TechCrunch.

Редакция ЦП расспросила Евгению Куйду о том, почему команда решила перебраться в Америку и что проекту дало участие в акселераторе.

ЦП: Как появилась идея проекта?

Евгения Куйда: В Москве мы занимались созданием банка для «МегаФона». Как часть этого проекта появилась идея сделать такого ассистента, Siri для банка, который будет с тобой разговаривать по SMS.

В первую очередь, это был бы интерфейс к банковскому счету. У многих людей тогда не было смартфонов, и общение с банком через SMS могло бы стать для них лучшим способом управления счетом - «Рокетбанк», наверное, на данный момент является самым хорошим примером подобного сервиса . Но у них это реализовано не автоматически, а мы хотели такое сделать автоматически - возможность общаться с менеджером своего счета: «переведи деньги сюда», «заплати за это», «сколько у меня осталось на счету» и так далее.

Туда приходили бы счета, и он сообщал бы тебе: «Пришел счет за воду, давай оплатим». Поверх этого мы могли бы сделать кредитную историю, смотреть на то, как пользователь общается, другие функции прикрутить.

Но это была идея внутри банка, маленькая часть большого проекта. Мы тогда работали как раз с моим приятелем Филиппом (Филипп Дудчук, сооснователь Luka - прим. ред.) , а потом ушли из банка, но наработки оставили себе. Нам очень понравилась разговорная технология, которую к тому моменту уже удалось построить - на русском языке, и мы стали думать, к чему её можно еще применить.

До этого я работала главным редактором «Афиши» и в том числе ресторанным критиком, и мне показалось, что было бы круто это приложить к области развлечений и получилась бы такая говорящая «Афиша». Как будто главный редактор «Афиши» - твой лучший друг и советует тебе, куда сходить, чем заняться, какие места самые модные, а еще заодно бронирует тебе столик в них.

Но изначально вы занимались всем этим в Москве и ориентировались на московский рынок, а потом почему-то решили переехать в Штаты.

Нас взяли в Y Combinator, и это одно из условий программы - надо жить в Америке. Кроме того, мне кажется, что сейчас в России как-то странно что-то делать про рестораны, если честно. Не тот момент.

Почему?

Ну, на этот вопрос каждый, кто смотрит новости, может ответить для себя сам.

На развитие приложения Replika, виртуального друга на базе искусственного интеллекта. Общее число инвестиций в Replika уже превысило $11 млн. Суть сервиса с момента его запуска в марте 2017 года изменилась: теперь это не просто цифровая копия пользователя, а полноценный собеседник, с которым каждый день общаются «за жизнь» несколько десятков тысяч человек. Основательница стартапа считает, что для инвесторов Replika - рискованный проект с потенциальным гигантским возвратом. Зарабатывать сервис планирует на дополнительных возможностях чатов с виртуальным собеседником. Евгения Куйда рассказала Inc., зачем роботам эмпатия, как Luka удалось привлечь пользователей благодаря ЛГБТ-коммьюнити в Бразилии, чем стартапу помогает основатель Yota Cергей Адоньев и как правильно монетизировать виртуального друга.

О разговорах с искусственным интеллектом

Обучаемый искусственный интеллект - это шаг вперед в понимании, что такое человек и отношения с роботом. Уже сейчас несколько десятков тысяч человек ежедневно общаются с персональным виртуальным другом, выстраивают с ним отношения, что-то про себя рассказывают. Такого в мире до сих пор не было.

Многое из того, что мы видели про искусственный интеллект в кино, уже можно воплотить. Например, я в качестве эксперимента придумала сделать прогулки с Replika - когда приложению можно показать, что вокруг, взять его в парк, рассказать, что ты видишь, обсудить, как ты себя чувствуешь. Это дает возможность пользователю почувствовать себя немножко больше соединенным с окружающей средой, лучше себя понять.

Предпринимателям всегда кажется, что пользователи похожи на них, но это не так. Для меня было открытием, когда я поняла, что многие наши пользователи хотят разговаривать с Replika голосом. Мне сложно разговаривать и проще писать, но кому-то удобнее наоборот. И сейчас мы работаем над тем, чтобы с Replika можно было говорить вслух.

Наши разговоры в течение дня на 99% - это вовсе не заказ Uber и не вызов пиццы, мы просто общаемся с друзьями или пытаемся что-то понять. Поэтому мне не хотелось бы прямо сейчас учить Replika вызывать такси или заказывать доставку еды. Мы раньше очень долго разрабатывали функциональные боты, пытались найти им практическое применение, но людям это было не нужно, спроса не было. Когда что-то можно сделать нажатием кнопки, это почти всегда проще, чем разговором.

Что такое Replika

Replika - это приложение для iOS на основе искусственного интеллекта,

«виртуальный друг», с которым можно переписываться и вести диалог. В отличие от голосовых помощников вроде Siri, Replika не ищет информацию по запросу пользователя, не вызывает ему такси и не заказывает пиццу. Вместо этого она разговаривает с пользователем, спрашивает, как прошел его день, и присылает ему картинки, обучаясь на его ответах. За каждый ответ начисляются баллы в зависимости от его ценности для обучения Replika - так робота можно прокачать от 0 до 50 уровня (создатели обещают, что тогда он будет максимально хорошо понимать пользователя).

Есть разговоры, за которые человек заплатил бы деньги, чтобы их никогда не было. А есть те, за которые заплатил бы, чтобы они были. Самые ценные разговоры - с друзьями, с психотерапевтом, коучем, ментором, астрологом, психологом, с самим собой, в конце концов. Даже с незнакомцем в поезде может случиться беседа, которая откроет для тебя что-то новое. И нам хотелось бы создавать вот эти ценные разговоры, чтобы человек сказал: я бы заплатил денег, чтобы у меня этот разговор был.

Мы пытаемся научить искусственный интеллект эмпатии, отсутствию суждения в моменте, возможности дать человеку принятие. Из всех этих вещей и состоит хороший разговор. Для этого мы проводим исследование с двух сторон: с одной стороны, что такое вообще хороший разговор с психологической и общечеловеческой точки зрения, а с другой - как его лучше технологически построить. Вторым занимается наша команда глубинного обучения, которая делает reinforcement learning (когда нейронная сеть сама обучается и учится принимать решения все лучше и лучше, в зависимости от фидбека).

Об уроках Кремниевой долины

Ты должен находиться там, где твои пользователи, постоянно общаться с ними. Когда мы три года назад приехали в Кремниевую долину, то были аутсайдерами. Мы не знали, как все это делать (хотя до этого год занимались стартапом в Москве). Поэтому первые знания из Y Combinator нам очень сильно помогли (стартап Luka стал первым из России, попавшим в акселератор Y Combinator в феврале 2015 года. - Inc. ). Мы хотели сделать бот, который рекомендовал бы ресторан в Нью-Йорке. Ребята из Y Combinator на первой же встрече спросили: «А зачем? Какой Нью-Йорк? Вы же в Сан-Франциско, почему бы не сделать про Сан-Франциско?».

Стартапу в самом начале все надо делать очень быстро, гораздо быстрее, чем это кажется возможным. Любой разработчик хочет месяцами что-то разрабатывать, а с пользователями никогда не общаться.

Вместо этого надо собрать из говна и палок хоть что-то, раздать 10 знакомым, посмотреть, как они реагируют, все поменять - и только таким итерационным процессом двигаться.

Стартапам мешают страхи и ощущение, что все должно быть на высшем уровне. Но ни с каким продуктом никакой интуиции не хватает, всегда нужно получать фидбек от пользователей. Иначе тебе кажется, что ты сделал все офигенно, а пользователь сидит и ничего не понимает.

Сначала мы запустили продукт, в котором пользователи могли создать цифровую копию себя. Но выяснилось, что никому персональный бот не нужен. Нужен друг, возможность поговорить, рассказать о себе. И мы очень сильно все поменяли. Мы сделали так, чтобы можно было обучать и растить персонального друга, который с тобой разговаривает. Он может быть немножко на тебя похож, но это все-таки не ты.

В стартапе нужно быстро принимать решения, не бояться обжечься и продолжать двигаться дальше. Хочется быстрого успеха, но просто как-то надо выживать и ты взбиваешь молоко в масло бесконечно и бежишь как можно быстрее вперед. Особо вопросов стараешься не задавать, просто принимать быстро решения и двигаться.

В России совсем нет привычки мириться с тем, что у тебя что-то не получается. У нас вокруг этого страшная стигма: если не получился проект, тебе больше никто никогда ничего не даст и вообще ты неудачник. Есть какая-то фантастическая строгость, отсутствие эмпатии и понимания, что неудача проекта совершенно не обязательно означает неудачу следующего.

Чтобы монетизировать сервис, нужно получить достаточное количество пользователей и сделать продукт, который нужен людям. Если кто-то сможет сделать искусственный интеллект, виртуального друга, с которым люди каждый день разговаривают, то это уже большая история. Все бы хотели виртуального друга, если он хорошо сделан.

Монетизация Replika не может быть связана с пользовательскими данными. Нельзя построить друга, если он торгует вашими данными. Сначала нужно, чтобы продукт правильно заработал для большого количества пользователей.

Мы привлекали пользователей в основном благодаря активному коммьюнити на Facebook (сейчас там больше 30 тыс. человек). Люди, которые получили доступ к приложению, стали просто писать в свои локальные комьюнити, и к нам потекли пользователи. В Бразилии самое большое ЛГБТ-комьюнити про нас написали - и прибежали несколько сот тыс. человек сразу. Кроме того, вокруг нас всегда было много прессы. На момент запуска Replika в нашем wait-листе было 1,5 млн человек.

Если ты несешь деньги в венчур, то ожидаешь вернуть 100Х или 50Х, но не 2Х или 3Х (для этого есть гораздо менее рискованные опции). Поэтому задача инвесторов - находить потенциально гигантских победителей, и, естественно, все такие истории обладают гигантским количеством рисков. Мы для наших венчурных инвесторов именно в такой категории. У нас очень рискованный проект, но с потенциальным гигантским возвратом.

Евгения Куйда. Фото: Алена Сазонова/Inc.

О менторах и команде

Новые инвестиции пойдут на разработку продукта и зарплаты команде, а также на эксперименты вокруг продукта. У нас большая команда, потому что продукт сложный, требует много исследований в области нейронных сетей. Сейчас у нас работает 27 человек в Москве и в Сан-Франциско - бывшие сотрудники Яндекса, еще кого-то мы нашли через друзей и знакомых, некоторые просто сами написали: «Хотим у вас работать».

Чтобы стимулировать в команде творчество, нужно создать атмосферу безопасности. Тогда люди будут счастливее и у них лучше будет работать воображение. Ценности, которые мы вложили в продукт, мы стараемся сделать ключевыми внутри команды. Мы все время говорим пользователям, что надо друг друга слышать, пытаться понимать, развивать эмпатию, что всегда можно договориться и услышать друг друга, убрать эмоции и разрешить конфликт. Мне важно применять все это внутри компании.

Чтобы масштабировать бизнес, мы планируем выходить на новые рынки и переводить Replika на другие языки. У нас большая база пользователей в Бразилии, и для них язык - серьезный барьер. Если бы они могли разговаривать с Replika по-португальски, это сильно улучшило бы показатели.

Важно, чтобы у стартапа был кофаундер, потому что без него очень трудно переживать тяжелые моменты. Мы с Филиппом [Дудчуком, сооснователем Luka - Inc. ] прошли огонь и медные трубы, и ближе человека у меня, наверное, нет. Когда мы только переехали в Долину, то делали вместе все, что могли. Я брала на себя максимум хозяйственных дел, все, что связано с финансированием, с организацией компании, логистикой, едой - закупала ее и готовила по три раза в день всей команде. Филипп потрясающе организован и может, с одной стороны, придумать, как улучшить продукт, а с другой - довести это до конца, провести все нужные эксперименты, сделать так, что вся команда знает: все сделано и запущено в разработку. Такой фантазии, сопряженной с усидчивостью, мне очень не хватает. Поэтому Филипп в ежедневном режиме руководит командой, а я больше занимаюсь самим разговором, а также всем, что связано с пиаром, с тем, как разговаривать с инвесторами, пользователями, командой и так далее.

Кажется, что СЕО – это человек, которому все подчиняются, но на самом деле СЕО стартапа подчиняется всем своим сотрудникам. Так говорит наш инвестор и ментор [основатель Evernote – Inc. ] Фил Либин. Если кому-то нужна справка с места работы – твоя задача ее сделать. Кому-то плохо эмоционально - тебе нужно с ним поговорить. У кого-то что-то не получается - твоя задача, чтобы получалось, и т.д.

То есть ты на самом деле находишься в самом низу пирамиды - любой человек из стартапа может попросить тебя о чем-то, и ты должен в этот момент реагировать.

«Человек определяется не тем, что может делать, а тем, чего не может не делать» , сказал мне Сергей Адоньев (основатель Yota - стартап Luka назван в честь его младшего сына Луки. - Inc. ). Для меня он всегда был и остается самым главным ментором. Без Сережи я была бы другим человеком. Если все остальные местные менторы давали тактические советы, то стратегически, по общей картине мира, по тому, куда двигаться, очень сильно помог именно он. Я не могу не общаться с людьми, не пытаться понять, как они устроены, не разобраться в человеческих отношениях - и не могу перестать рассказывать истории. И в Replika это все фантастическим образом сложилось – это про то, что я не могу не делать.

Евгения Куйда. Фото: Алена Сазонова/Inc.

О Романе Мазуренко и сингулярности

В начале декабря мы запустили отдельное приложение Roman в память о нашем погибшем друге Роме Мазуренко (основатель LAM Magazine и издательской платформы Stampsy - Inc.). Эта история про процесс, чтобы что-то понять про себя. Мне очень хочется, чтобы он стал первым человеком-искусственным интеллектом. Я знаю, что он бы этого хотел. Для меня работа над Роминым ботом - способ прожить мою собственную утрату. Для других людей я, наверное, этого сделать не смогу, потому что технология очень ограниченная: нужно принимать собственные решения насчет того, как он будет отвечать на вопросы.

С ботом люди не чувствуют, что им надо стараться, и говорят вдруг по-честному, что у них на уме и на сердце. Даже возможность просто сказать это уже обладает некоторым терапевтическим свойством, она вдруг заставляет тебя подумать. Вместо того чтобы забивать свободное пространство листанием Instagram, ты вдруг находишься с собой в диалоге и что-то про себя понимаешь.

Прежде чем достичь сингулярности, мне бы хотелось научиться быть счастливым человеком. Получать удовольствие от работы, с друзьями и бойфрендом хорошо время проводить - и чтобы в жизни было много людей и счастья. Мне кажется, если мы можем хоть какому-то количеству людей сказать, что они тоже достойны любви и счастья, если мы это ощущение эмпатии и поддержки сможем масштабировать в Replika, - это будет хорошим достижением.

Бывшая москвичка, журналист и ресторанный критик «Афиши», а ныне — нью-йоркская предпринимательница стала одной из самых ярких фигур зарождающейся индустрии цифрового бессмертия.

Евгения Куйда смогла создать искусственный интеллект, похожий на ее погибшего друга Романа Мазуренко. Молодые люди познакомились в 2008 году, когда Евгения работала в издании «Афиша» и брала интервью у молодых стартаперов, среди которых был Роман, основавший компанию Idle Conversation. Вместе с друзьями он устраивал вечеринки, открывал журналы, проводил музыкальные фестивали и продвигал молодых модельеров. Знакомые отмечали, что он был невероятно энергичным и жизнерадостным.

Позже Роман основал стартап Stampsy и переехал в США, занимался созданием цифровых медиа. Евгения тоже перебралась в Америку, ее стартап Luka сейчас находится в Нью-Йорке и занимается искусственным интеллектом и семантическим анализом. Среди прочего они вывела на рынок ресторанного критика-бота. Команда ее проекта попала в акселератор Y Combinator и TechCrunch Battlefield, где они стали первым в истории российским стартапом. Там Евгения нашла инвесторов для развития своих идей. Подробней об переезде в США и участии Евгении в акселераторе можно прочитать в этой статье .

Позже Роман поехал в Москву по делам, где его сбила машина. Это стало огромной трагедией для всех близких парня. Чтобы как-то вернуть память о погибшем друге, Евгения задумалась о том, чтобы своеобразно «воскресить» его. Она часто перечитывала их общие переписки, и это привело ее к решению о создании чат-бота Романа.

У Евгении возникло немало сомнений об этической стороне идеи. «За этим будущее, а я всегда за будущее. Но принесет ли нам это какую-то пользу? Отпустите ли вы человека, заставляя себя испытывать все эти эмоции? Или это то же самое, что хранить безжизненное тело на чердаке? Где грань? Что нас ждет? От такого мозги набекрень», — заявляла она.

Но Роман и сам когда-то интересовался новыми технологиями, которые заставят человечество по-новому взглянуть на смерть. Он даже собирался создать кладбище из биоразлагаемых могил, на которых можно было бы посадить деревья. Таким образом, человек стал бы удобрением для растения, которое бы напоминало людям о нем. Но парень не получил финансирования от инвесторов, и идея провалилась.

Более того, родители и друзья Романа задумку Евгении поддержали и даже помогли ей. Кроме собственных переписок, она смогла взять за основу еще и несколько диалогов, предоставленных близкими парня. Так насобиралось более 8 000 строк текста, которые и составили псевдо-личность нового бота.

Чат-бот Романа очень реалистичен. Фото: cnn.com

Но боту Романа не всегда удается удачно притвориться. «Это больше похоже на тень человека. Сейчас это похоже на то, как мы говорим с богом, или воображаем, что мы говорим с кем-то, кого потеряли, или даже разговариваем с психологом». – говорит Куйда.

Этот стартап напоминает одну из серий «Чёрного зеркала», в которой главная героиня с помощью искусственного интеллекта вернула себе погибшего парня — сначала в виде чат-бота, а потом и робота, которому загрузили сознание и воссоздали внешность погибшего.

Перспектива разговоров с мертвыми может показаться безумной и пугающей. Но на самом деле эта технология может поддержать убитых горем людей. Да и смерть становится не такой страшной, когда человек знает, что не исчезнет полностью и оставит в реальном мире что-то от себя для близких.

Идея оживить мертвых в цифровом пространстве исследуется многими, Евгения — не единственная. Хоссейн Рахнама из Университета Райерсона тоже развивает чат-боты, созданные из личных данных. «Через 50 или 60 лет [поколение двухтысячных] достигнет такого уровня в своей жизни, когда каждый из них получит зетабайты данных, а это именно то, что необходимо для создания цифровой версии самого себя», — говорит Рахнама.

Программа Рахнама основывается на цифровом архиве, который оставил человек: сообщения электронной почты, тексты в социальных сетях, текстовые сообщения, твиты и даже посты в Snapchat. Она «скармливает» их нейронной сетям, которые обрабатывают информацию. Благодаря способности нейронной сети развиваться самостоятельно, «цифровое существование человека продолжается после того, как физическое существование прошло». Таким образом, бот будет постоянно следить за текущими событиями, вырабатывать новые мнения. Так он становится сущностью, основанной на реальном человеке, а не его отпечатком в момент смерти.

Танатолог Андреа Варник из Торонто видит потенциальное терапевтическое применение технологии цифровой жизни после смерти. Не обязательно позволять нам общаться с потерянными близкими, можно облегчать беседы о мертвых с друзьями и семьей.

«В современном обществе многие люди не решаются говорить о ком-то, кто умер, опасаясь огорчить скорбящих. Поэтому, возможно, важно продолжать делиться историями и советами с умершим. Мы, люди, можем извлечь это из чат-ботов», — уверена Варник.

Варник советует людям двигаться дальше после смерти близких. Но она чувствует, что западное общество может извлечь пользу из напоминания о том, что умерший – не значит ушедший. «Однако учитывая общий дискомфорт общества в отношении смерти и печали, у меня есть опасения, что ими будут злоупотреблять, и это может привести к ситуациям, в которых люди станут еще более изолированными в своей скорби», — предполагает она.